Сорванные цветы - Страница 98

– А-а... вы это имеете в виду, – разочарованно протянула Катерина. Она предпочла бы к сокровищам, бесплатно данным ей природой, прибавить еще пару тысяч хрустящих американских долларов.

– А деньги... Возможно, те миллионы, о которых ты сейчас мечтаешь, станут тебе не нужны еще до того, как поступят в твое владение.

– Как это? – удивилась Катерина.

– Ну будет у тебя много денег. Ты нанесешь удар по всевозможным магазинам, будешь кормиться только в лучших ресторанах, объездишь весь мир, но в конце концов ты вернешься к себе самой. К своим мыслям, к своему сердцу, своей любви. И если ты по дороге растеряешь все внутренние драгоценности, то просто не к чему будет возвращаться. Поэтому береги то, что имеешь... Катенька, – вдруг робко добавила Софья Викентьевна, – ты приедешь разок ко мне в больницу? Мне будет там скучно!

– Что вы, Сонечка! – ахнула Катерина. – Да я каждый день буду вас навещать, пока вас не выпишут с извинениями, что зря побеспокоили.

– Каждый день не надо – путь неблизкий. Но я буду ждать тебя, конечно. Ты мне сейчас стала ближе родного внука, который затаился в своей Германии и, видно, совсем забыл про бабулю. Если позвонит, ты его, Катя, не волнуй. Скажи, просто легла в больницу проверить исправность систем. Не уточняй, не вдавайся в подробности. А еще, Катюша, хотела тебя попросить. Моя путевка в Италию снова горит синим пламенем. Сходи, пожалуйста, в туристическое бюро, пусть или деньги вернут, или включат меня в другую группу. Лучше, конечно, перенести поездку, не хочу отказываться от мысли побывать в Италии.

– Я все сделаю, – заверила Катя, – не беспокойтесь об этом. А вы постарайтесь не грустить и не поддаваться унылой больничной атмосфере. А то действительно чем-нибудь заболеете.

– Постараюсь. Ну, кажется, я все собрала. Джим, до свидания. Береги Катюшу, присматривай за ней.

Катя подхватила увесистую сумку Софьи Викентьевны, и девочки покинули дом.

Год назад, когда Джулия приезжала в Москву, ее органы чувств, настроенные на восприятие красивого, изысканного, безупречного, стонали и возмущались. На этот раз, прилетев в столичный город из Парижа, она была приятно удивлена. Москва преобразилась и в ярком майском солнце казалась предпраздничной.

Джулия Пирл приехала в столицу России на охоту. Это было ее профессией, ее любимой работой, которой она предавалась с энтузиазмом и самозабвением.

Ей было 36 лет, причем двенадцать последних никак не отразились на ее внешности и фигуре: Джулия выглядела при вечернем освещении свежей двадцатилетней девушкой, при дневном – цветущей двадцатипятилетней женщиной. В прошлом были Лондон и архитектурная школа, занятия в Риме историей живописи, очень дорогие курсы актерского мастерства в Нью-Йорке, искусствоведческие лекции в Сорбонне, несколько лет сотрудничества в мастерских ведущих парижских кутюрье, работа в самых престижных женских журналах мира и агентствах моделей. Годы тренировки отточили ее чувство прекрасного до остроты хирургического скальпеля, и это умение распознавать гармонию и улавливать тончайшие оттенки красоты позволяло ей вести хорошо обеспеченную жизнь в Париже. К мнению Джулии прислушивались мэтры рекламного и модельного бизнеса, для редакторов дорогих дамских журналов она являлась своеобразным флюгером, показывающим, в какую сторону будет дуть завтра изменчивый ветер моды. Безупречное чувство вкуса и уникальный талант предугадывать, в каком конъюнктурном рыночном продукте реализуются очередные модные тенденции, делали саму Джулию предметом пристального изучения. За ней наблюдали. Если в гардеробе Джулии внезапно появлялась джинсовая вещь или плечи ее костюмов заметно уменьшались в размерах, – можно было без сомнения сказать, что через пару недель Европу и Америку охватит новое повальное увлечение джинсой, а «плечи» скоро совсем выйдут из моды. Если Джулия заходила в редакцию «Еlle» в небрежно повязанном шелковом платке из коллекции Шанель пятилетней давности – через несколько дней весь Париж сходил с ума от почти забытой идеи «по-крестьянски» обматывать голову дорогим натуральным шелком. Если Джулия обращала внимание на никому не известную новую манекенщицу, с девушкой моментально подписывался контракт, так как умение Джулии распознать в скромном пятнадцатилетнем ребенке будущую звезду подиума, о чьем лице и теле будет грезить половина мужчин планеты, не допускало ни единого процента погрешностей.

Она была точным барометром грядущих изменений в пристрастиях толпы, экстрактом настроений в индустрии моды, образцом изысканной стильности в одежде, прическе и макияже, просто шикарной женщиной.

Сотрудничество в журналах и газетах, участие в выставках, чтение лекций, плотное общение с кутюрье за кулисами сезонных показов мод – все это доставляло Джулии немалое удовольствие, но охота за новым образом была для нее наиболее любимым видом деятельности и творчества. В городах Таиланда, Японии, Египта, Бразилии, России, Швеции, Испании – в столицах и самых укромных уголках этих стран она искала и находила лица, которые становились символами модных направлений. Полгода назад она получила заказ от знаменитой французской фирмы подобрать рекламный образ для новой парфюмерно-косметической серии, выдержанной в восточном стиле. Аромат духов, кремов, шампуней, гелей, пенок, дезодорантов из этой линии пробудил в Джулии определенные ассоциации, и она не раздумывая направилась в Токио. Там, после двух недель напряженного исследования домов моделей, кимоно-центров, ресторанов, кафе, дискотек, выставок, рыбных базаров, супермаркетов, ей удалось прямо на улице выловить маленькую японку, которая с первого взгляда заставила сердце Джулии забиться в радостном волнении – это была она, ее новый бриллиант. Девушка едва преодолела планку в 155 сантиметров, и фигура ее, как и у всех японских женщин, не отличалась изящными пропорциями, но охотница за прекрасными образами в одно мгновение распознала очарование стопроцентно звездного лица. И вот уже четыре месяца с рекламных плакатов во всех европейских столицах и крупных городах Америки светилось ускользающей улыбкой немного изменившееся (работа знаменитого визажиста) прекрасное и загадочное лицо Мио Танаки. Рядом с этой необычной таинственной улыбкой и чудесными восточными глазами на фотографиях неизменно присутствовал флакон духов или баночка крема из новой коллекции, а миниатюрная японка в два месяца выучила французский язык, освоилась в Европе и получала теперь гонорары, которые позволили ее многочисленной японской семье совершить гигантский прыжок вверх по лестнице материального благополучия. Джулия гордилась своей находкой. Она была одной из самых счастливых женщин на свете, потому что получала от своей работы такое же ошеломляющее удовольствие, как и от секса с любимым мужчиной или от ледяного глотка подлинного французского шампанского в очень жаркий летний день.